Щепки летят
Кого погубит повышение пошлин на экспорт леса
Россия открыла новый торговый фронт. С 1 июля Москва в 2,5 раза повысила пошлины на экспорт круглого леса — с ?4 до ?10 за кубометр. А с 1 января 2009 г. они станут запретительными — ?50. Финны, ежегодно покупающие российского кругляка на ?500 млн, грозят не пустить Россию в ВТО. У Финляндии есть выбор: можно вырубать больше своих лесов, а вот десяткам российских лесозаготовительных компаний остается одно — уйти с рынка.
Как добраться до карельского поселка Лендеры? Директор местного леспромхоза Иван Константинов только смеется в телефон: “Найдите получше водителя, да почаще смотрите на карту, делов-то!” Номер у него российский, но мобильная связь не прямая — роуминг через Финляндию. Граница со страной Суоми в 30 км, а до Петрозаводска — около 400 км. Из них половина — “дорога без твердого покрытия”.
Константинову 54 года. В Лендерах закончил школу. Здесь же трудился рабочим, мастером, главным инженером. В 1987 г., на волне перестройки, был избран директором. Превратившийся в ОАО леспромхоз до сих пор контролируется государством, но у коллектива 41% акций. Директор с 20-летним стажем в такой ситуации почти хозяин.
У Константинова в кабинете грамота с автографом Путина. Это благодарность местным лесорубам “за умение инициативно действовать в непростых условиях” и “за помощь стране в пополнении казны полновесным "живым рублем"”. Грамоту Путин, тогда еще и. о. президента, подписал в январе 2000 г. Сегодня Путину бизнес Константинова, экспорт круглого леса, совсем не нравится. Он требует от правительства прекратить вывоз кругляка. С общим лесным экспортом в $9,3 млрд в 2006 г. Россия занимает 3% мирового рынка, зато как экспортер круглого леса ($3,3 млрд) она крупный игрок — 22% мировых продаж. Рынок кругляка маленький: богатые лесом страны стараются продавать готовую продукцию. “Наши соседи продолжают зарабатывать на российском лесе миллиарды долларов. А мы мало что делаем, чтобы у себя создавать условия для переработки древесины”, — заявил Путин в 2006 г. в Сыктывкаре. Подбодренное приказом “хватит сопли жевать” правительство утвердило в феврале график повышения пошлин. Если он будет выполнен, уверен Константинов, леспромхоз исчезнет. А поселок, в котором живет около полутора тысяч человек? “Соседние поселки Мотко и Тумба вымрут. Лендеры, может, и останутся, но в каком состоянии, страшно представить”, — сетует он. Лендерский леспромхоз и создавался в 1959 г. как экспортный. Практически весь срубленный лес — 16 000 м3 из 17 000 м3 — направлялся в Финляндию.
ФИННЫ ПОКА ПЛАТЯТ
Первая волна повышения пошлин — с 1 июля — не вызвала проблем у карельских лесорубов. Финские покупатели согласились платить за кругляк по новым из-за повышенной пошлины ценам: Хельсинки даже начал платить своим импортерам дотацию, чтобы покрыть рост издержек. Увеличился размер предоплаты на таможне. “Если раньше раз в неделю мы обычно проплачивали на таможне 150 000-200 000 руб., то сейчас 500 000”, — поясняет сосед Константинова, директор Лахденпохского леспромхоза Андрей Григорьев. Но сам экспорт леса-кругляка в Финляндию пока не сократился. Как считает министр промышленности и природных ресурсов Карелии Лев Шустов, финны и ?15 российской пошлины потянут. Но вот ?50 — “это уже кордон”. “Мы будем просить Москву и процесс введения пошлин чуть-чуть растянуть, и потолок в ?50 не вводить, остановиться на ?25”, — говорит министр. Тогда все будет нормально: и в Карелии продолжит плавно расти переработка, и взаимодействие с соседями не остановится. Правда, о том же безуспешно просят и более важные персоны, например премьер-министр Финляндии Матти Ванханен во время недавнего визита Михаила Фрадкова в Хельсинки. Фрадков вежливо отказал.
Вертикально интегрированные холдинги — главные выгодоприобретатели лесного протекционизма. “?50 неизбежно будут введены, только такая пошлина гарантирует, что круглый лес не будет вывозиться”, — уверен Дмитрий Чуйко, директор по взаимодействию с органами государственной власти и местного самоуправления группы “Илим”. Он только что вернулся из Архангельской области, где у “Илим” крупный Котласский ЦБК. “В области лесоперерабатывающие мощности не загружены”, — указывает Чуйко.
Лесоперерабатывающие вертикально интегрированные компании получат дополнительное сырье для переработки по сходной цене. Возможно, вместе с дополнительными активами. В отличие от целлюлозно-бумажной промышленности в лесозаготовке концентрации собственности не произошло: 90% российских лесорубов — мелкие игроки вроде Лендерского ЛПХ.
НЕНУЖНАЯ БЕРЕЗА
Харвестер — брутального вида аппарат с подвижной клешней — захватывает березу под корень. Полминуты шума и треска — и все готово: ветви в одну сторону, распиленные под размер бревна — в другую. Вездеход-форвардер подтягивает древесину к дороге, а лесовоз отвозит ее в сторону границы. Пристроить березовый баланс (древесину, из которой невозможно пилить доски) российскому потребителю Константинов не может, а в Финляндии из него делают беленую целлюлозу и бумагу.
В нескольких километрах от Лендер — развилка. Одна дорога идет в глубь России. Указатель “Суккозеро, 82 км”. Другая, без указателя, — в сторону Финляндии. Она и шире, и лучше. Через десяток километров по ней — бензовоз у обочины для заправки финских лесовозов дешевым российским горючим. Потом подъем и сразу спуск, и там, внизу, — граница. Пограничный пункт облегченного пропуска, созданный специально для экспорта леса. “От нас до Финляндии три десятка километров по прекрасной дороге. А до ближайшего лесоперерабатывающего комбината в России — 330 км и почти по бездорожью”, — говорит Константинов. Лесовозы Volvo с 50 кубами леса туда не пройдут — мосты не выдержат.
Железнодорожная ветка Суккозеро-Лендеры, которая в советские времена была главной артерией для вывозки леса, сейчас заброшена. Ее производительность — один прицепной вагон для пассажиров через сутки. Лес по ветке не возят. Железнодорожники предложили Константинову обслуживать ее своими силами. Но ему не с руки: российские ЦБК в отличие от финских не могут перерабатывать березу, работают с елью и сосной.
АО “Кареллеспром” в год реализует 900 000 м3 леса. 250 000 кубов — на экспорт. “Береза идет вся”, — говорит коммерческий директор компании Иван Шурупов. Лиственные породы — 45% экспортируемого из Карелии кругляка. “С введением таможенных пошлин они станут дополнительной обузой для предприятий”, — уверен министр Шустов. Правда, он рассказывает о двух возможных проектах по переработке древесины. Один — с участием немецких инвесторов, другой — Банка Москвы. Но это планы, а только строительство комбината займет не меньше двух лет.
Вот и реагируй тут на стимул. Москва, конечно, не рассчитывает, что Константинов построит у себя мебельную фабрику или тем более ЦБК. Но простую лесопилку, наверное, можно? “Невыгодно!” — объясняет директор. Лесопилка, которая давала бы прибыль, должна производить 200 000 м3 пиломатериалов в год, а для этого нужно 400 000 м3 годного на распил кругляка. “У нас во всем районе для такой лесопилки не хватит сырья”, — считает Константинов.
Что остается? Рубить! Если финны из-за новых пошлин откажутся покупать лиственный баланс, Константинову останется только складировать его вдоль дорог или продавать внутри страны за бесценок. Не заготавливать березу и осину он не может: это может стать поводом для изъятия участка, взятого в аренду на 25 лет.
ЛЕСНОЙ ПЕРЕДЕЛ
Пошлины грозят подкосить и без того не самый цветущий бизнес. Доля нерентабельных леспромхозов в Карелии в 2006 г. достигла почти 80%. По России этот показатель 56%.
После дефолта 1998 г. в Лендерах появились некоторые признаки процветания. За что Путин благодарил леспромхоз? В 1999 г. Лендеры заплатили 60 млн руб. налогов. “Как с куста довольны и счастливы все были”, — вспоминает Константинов. До девальвации экспортировать лес было напрочь невыгодно, не было спроса и внутри страны. А после дефолта “деньги поперли”, говорит Константинов. Лендерский леспромхоз закупил новую технику, перешел на новую технологию, народ переучил. Социальные вопросы стал решать. “Ну все, думаю: еще год-два, и я этот поселок "Катерпиллерами" закопаю и новое жилье построю”, — говорит Константинов.
Не сбылось. Директор показывает цифры. За пять лет объем вывозки практически не изменился. Остальные показатели впечатляют. Производительность труда выросла почти втрое. Средняя зарплата — в 2 раза. Объем продаж — на 40%. “По цифрам, денег у нас должно быть как хлама”, — горячится Константинов. Но чистая прибыль предприятия упала за пять лет в 120 раз: с 23,6 млн руб. в 2002 г. до 196 000 руб. в 2006-м. “Эти деньги ни вам не интересны, ни мне не интересны, а леспромхозу вообще даже смешны”, — горюет директор. Как съелась прибыль? Треть себестоимости товара — пошлины. Налоги — 35 млн руб. в год. Плюс рост цен на горючее и запчасти.
Лет пять назад, вспоминает Константинов, финны удивлялись, сколько в поселке молодых женщин с колясками. Лендеры были единственным поселком в округе, где рождались чаще, чем умирали. Но сегодня будущее рисуется Константинову в мрачных красках: “Я начну не исполнять договор аренды. У меня отберут лесофонд. Кто-то его подберет”. Чуйко из “Илим” согласен, что при ускоренном повышении пошлин у лесозаготовителей будут проблемы. “У них есть два пути: либо снижать затраты, либо интегрироваться в более крупные структуры”, — считает он.
Снижать издержки у Константинова вряд ли получится. Лендерский леспромхоз, как и большинство других в Карелии, — градообразующее предприятие. ЖКХ каждый год на грани банкротства, только леспромхоз помогал. “А что делать? Что я, дров в котельную не привезу или школу заморожу?” — разводит руками Константинов. Так уходит по 1,5-2 млн руб. в год.
Через пару лет вместо 256 лесозаготовителей в Карелии останется не больше 10 вертикально интегрированных групп, прогнозирует министр Шустов. Сегодня на лесозаготовительных предприятиях республики занято 13 000 человек. Это слишком много: современный комплекс стоимостью ?0,5 млн (один харвестер, один форвардер) обслуживается 4-5 рабочими и заменяет бригаду из трех десятков лесорубов.
Но если мелкие леспромхозы обречены, зачем бить лежачих пошлинами? Константинов готов побороться. “Если бы знать, что будет через три года, можно было бы в лизинг взять лесовозы, с которыми сейчас проблема. А так страшно”, — рассуждает он.
Карелия и без всяких пошлин начинала отходить от примитивного экспорта кругляка: в прошлом году из $139,6 млн инвестиций в 29 лесных проектов только $11,2 млн было направлено в лесозаготовки, зато $36,1 млн — в деревообработку и $92,3 млн — в целлюлозно-бумажное производство. По всей России Рослесхоз насчитал 86 инвестиционных проектов. Но, чтобы они заработали, нужно время. Для лесопилок, объясняет Чуйко, инвестиционный цикл — от года до двух, для производства древесных плит — 2,5-4 года и 6-8 лет — для ЦБК. Между тем до часа X — 1 января 2009 г. — осталось полтора года. “Пошлины повысили. Что дальше?” — недоумевал первый вице-премьер Сергей Иванов на майском совещании в Сыктывкаре. Минпромэнерго прогнозирует обвал экспорта кругляка из-за пошлин — с 51 млн м3 в 2006 г. до 5 млн м3 в 2011 г. Чтобы аврально создать мощности по переработке 45 млн кубов, крупным инвестпроектам (свыше 10 млрд руб.) могут быть предоставлены льготы, в том числе право на беспошлинный вывоз кругляка на время, пока перерабатывающее производство не заработает на полную мощность. “Такая возможность обсуждается”, — подтверждает Чуйко. Константинов почему-то уверен, что так и случится: после того как крупные компании поглотят мелких изготовителей, экспортные пошлины на вывоз кругляка будут отменены.
35-летний лесоруб Виктор пришел в Лендеры из соседнего Пудожского района в поисках работы. Три года назад он участвовал в открытом первенстве Карелии среди вальщиков леса “Лесоруб-2004”. Сегодня сидит сложа руки у крыльца конторы леспромхоза. Лесной поселок, где он жил, зачах. “Не любит Путин Карелию”, — вздыхает лесоруб, вспоминая визиты президента в республику. Зря возили его на базу отдыха местных властей: “Путину не рыбалку, ему горные лыжи подавай. А у нас что — только озера да леса”.
SmartMoney; 16.07.07