Об иске к BoNY
Подробностей об иске, внезапно поданном Федеральной таможенной службой России к Bank of New York, пока известно немного, однако уже известного достаточно, чтобы понять, что история начинается (продолжается) довольно серьёзная. Истец — государство, постоянный член Совбеза ООН. Ответчик — крупнейший банк, учреждённый некогда одним из отцов-основателей другого государства, постоянного члена Совбеза ООН. Обвинение тяжкое: банк, по версии истца, организовал в 1995–1999 годах незаконную схему легализации денег, связанных с серым экспортом в Россию. Сумма иска, 22,5 млрд долларов, — две трети капитализации ответчика, или примерно десятая часть годового бюджета истца. Ответчик, оговорившись, что ещё не видел документов, расценил иск как «абсолютно беспочвенный и явно несерьёзный» и не без иронии добавил, что некоторое время назад получал от имени ФТС России предложение урегулировать дело «за ничтожную долю называемой суммы». Но истец только что провёл пресс-конференцию, не оставившую сомнений в серьёзности его намерений.
Ничего забавного в иске и вправду нет. Сумма, конечно, «с запросом» и беспрецедентно велика, но чётко обоснована. На завершившемся в прошлом году суде над двумя бывшими топ-менеджерами BoNY, Эдвардс и Берлином, подсудимые признали, что из России в банк были незаконно переведены 7,5 млрд долларов; по американским законам (а Московский арбитражный суд будет при рассмотрении дела руководствоваться ими) пострадавший может требовать возмещения ущерба в тройном размере. Тем же событием снимается и возражение ответчика об истечении срока давности: срок теперь можно отсчитывать не с момента самой «отмывки», а с того дня, когда пострадавшей стороне стало известно, что факт отмывания установлен судом. Так что процесс вполне возможен; учитывая же статус истца, можно не сомневаться, что он и произойдёт.
Большинство наблюдателей дружно сочли иск ходом в предвыборной борьбе или, более широко, в борьбе за власть в России. Если банку придётся по-настоящему защищаться, в ходе дела могут всплыть материалы, крайне неприятные для российской элиты времён второго срока Ельцина; как они скажутся на результате самого процесса, бабушка сказала надвое, зато очень понятно, как их мощная раскрутка — да даже и само их наличие — скажется на внутриполитической ситуации в нашей стране. Таких козырей операм ещё, кажется, никто не сдавал. Других результатов — опять-таки по почти единодушному мнению комментаторов — ждать не приходится: денег российской стороне не получить, а международный имидж России после такого вызывающего и бессмысленного шага обречён на дальнейшее ухудшение.
Всё это более или менее похоже на правду, но требует существенных уточнений. Во-первых, насчёт резкости шага. Да после одной только беспардонной игры вокруг поправки Джексона—Вэника нам трудно сделать слишком резкий шаг в наших отношениях со Штатами; тут, как говорится, сколько ни возьми, своего не вернёшь. Да и более широко говоря — сколько можно с вежливой улыбкой наблюдать двойные стандарты американцев по части борьбы с офшорами? Они же страстно борются с Кайманами да Сейшелами, но установили в некоторых штатах вполне офшорный режим для своих LLC (limited liability company), и те работают себе, будто так и надо. Более того, судя хотя бы по истории Лазаренко—Тимошенко, работа этих милых юрлиц исправно снабжает американцев материалом для новой гуверовской картотеки — только на граждан других государств, что весьма полезно для внешнеполитической деятельности США, но едва ли очень нравится всем остальным. А значит — и это будет во-вторых — насчёт ухудшения имиджа России всё не так уж очевидно. Если мы в этом процессе сумеем аккуратно и доказательно предъявить Америке претензии за гигантское и вполне безнаказанное (Эдвардс и Берлин получили по условному срочку и по двадцать тысяч штрафа) отмывание денег под её юрисдикцией, то поддержка самых серьёзных стран нам обеспечена. Пусть глухая, молчаливая, но — поддержка. Да и вообще — не нас же одних раздражает неизменная мина безукоризненного морального совершенства, с которой американцы ведут все свои разговоры. «А у вас негров линчуют» — как-то устарело; появление в международном обиходе фразы «а у вас деньги отмывают» многим понравится сильнее, чем они решатся показать. Ну и, наконец, в-третьих, — деньги. Действительно, с представительства BoNY в России много не возьмёшь. Однако если процесс пройдёт удачно для истца, то жизнь банка везде (кроме, вероятно, собственной страны) станет малоприятной. ФТС РФ с великим, надо полагать, удовольствием возьмётся подражать незабываемой фирме «Нога», арестовывая по всему свету всевозможные активы, так или иначе связанные с BoNY. Ведь ни Стокгольмский, ни любой другой суд не будет вновь рассматривать дело по существу — все они будут действовать в рамке решения, вынесенного московскими судьями.
Одно плохо: ожесточение внутриполитической ситуации в России и обострение наших отношений с Америкой следуют из начавшегося процесса почти автоматически, всех же более благоприятных и, в принципе, возможных его результатов надо ещё добиться. Ключевым условием для этого должно стать проведение судебного процесса на таком уровне, какой не стыдно предъявлять. Тут есть большой риск. Тот же самый Стокгольмский суд не станет опираться на вердикт пхеньянского суда, ибо будет считать его заведомо неправосудным. У решений, исходящих из нашей юрисдикции, пока такой репутации нет, но как раз обсуждаемый процесс может стать поводом для её появления: если московские судьи дадут основание доказательно говорить о политизированности, необъективности и проч., то у оппонентов найдутся силы раздуть эти разговоры выше пороговой величины. Допустить такое нельзя категорически. Так что процесс этот нужно вести предельно аккуратно, с побуквенным соблюдением мельчайших процессуальных норм. Если от этого он непривычным образом затянется — не беда; не беда даже, если он будет проигран в первой инстанции — следующие тоже будут слушать дело в Москве. А вот если российская сторона не готова юридически безупречно провести процесс, тогда — беда. Тогда зря всё это затеяно.
Во всяком случае, с точки зрения национальных интересов — зря.
Эксперт; 21.05.07