Главный таможенник Екатеринбурга: «Мы не кошмарим бизнес. Просто делаем свою работу»
Предприниматели обвиняют таможенников в том, что они пополняют бюджет, искусственно завышая стоимость ввозимых в страну грузов. Бизнесмены, готовые отстаивать свои интересы в суде, выигрывают такие дела и добиваются снижения таможенных тарифов. Те, кто ждать и тратиться на юристов не может, просто закладывают дополнительные траты в конечную цену товаров. Но начальник Екатеринбургской таможни Алексей Яговитин все эти упреки отрицает.
Суть претензий бизнесменов состоит вот в чем: по их словам, таможня по надуманным основаниям меняет сумму сборов на ввозимые в Россию товары в большую сторону.
Схема, рассказывают они, довольно простая: товар, ввозимый на территорию РФ из-за границы, имеет определенную стоимость, в соответствии с которой рассчитываются таможенные пошлины. Чем дороже ваш товар, тем сумма, которую вы отдадите Таможенному управлению, выше. Если на таможне возникло подозрение, что предприниматель занизил стоимость, чтобы сократить свои расходы, то госорган может проверить реальную сумму шестью методами. Как пояснил 66.RU партнер юридической компании BSPartners Равиль Шарипов, применять такие методы можно только поочередно. Соответственно, шестой метод, который носит название «резервный», может быть использован в исключительных случаях, однако все чаще таможенные органы, по мнению предпринимателей и юристов, сразу же принимаются за него.
Начальник Екатеринбургской таможни Алексей Яговитин с этими заявлениями ожидаемо несогласен. В интервью 66.RU он рассказал, почему надзорное ведомство вынуждено зачастую применять непопулярный для бизнеса метод корректировки таможенной стоимости, почему сами отменяют оспариваемые решения до решения суда и как экс-работники таможни ставят палки в колеса бывших коллег.
— Мы признаем, что, к сожалению, в отношении контроля таможенной стоимости сложилась негативная судебная практика. Мы ее изучаем и на основании этих данных выстраиваем ее контроль.
— Судя по картотеке Арбитражного суда, эта негативная практика начала складываться в последние два года. С чем это связано?
— В 2015–2016 гг. в российской экономике начали происходить негативные процессы, и отдельные участники внешнеэкономической деятельности с целью минимизировать свои расходы, в том числе на оплату таможенных сборов, кардинально пересмотрели подготовку предоставляемых документов. Иногда мы видим нестыковки в предоставляемых экспортных декларациях и счетах. В век технического прогресса подделать документ несложно. Доказать то, что документ поддельный, достаточно сложно.
— Что нужно для того, чтобы доказать, что предоставляемая декларация не соответствует реальной стоимости ввозимого товара?
— Чтобы доказать подделку в суде, нам приходится собирать определенный пакет документов, в том числе используя международные запросы, чтобы получить информацию из страны вывоза товара. Однако длительность поступления документов не укладывается в сроки дополнительной проверки. Бывает так, что документы, которые подтверждают поддельность представленных бумаг, приходят, когда уже нет товара, иски проиграны и даже организация прекратила свое существование.
— И все-таки сейчас суды завалены исками предпринимателей, не согласных с корректировкой таможенной стоимости. Судя по судебной практике, о которой нам рассказывал партнер юридической компании BSPartners, с начала года коммерсанты выиграли 58 таких исков.
— Тут дело даже не столько в участниках рынка, сколько в тех, кто намеренно заваливает суды такими исками. Мы знаем людей, которые активно пиарятся, предоставляя свои услуги по обжалованию в судах решений таможенных органов по корректировке таможенной стоимости. Сами предприниматели к нам приходят и рассказывают, что к ним приходят отдельные лица с просьбой предоставить информацию, чтобы можно было пойти в суд. И, соответственно, заработать на этом деньги.
К сожалению, так получилось, что таможенные органы в последнее время сокращаются, оптимизируют свою штатную численность (сокращена Нижнетагильская таможня, Курганская таможня), и часть должностных лиц активно себя ищут на этом поприще. Они специально ходят и оспаривают в суде решения.
— То есть сами бизнесмены могли бы и не идти оспаривать решение в суде, если бы им это не предложили?
— Возможно, нет.
— И каков процент тех, кто через суд пытается доказать, что на таможне завысили цену ввозимого товара?
— На сегодняшний день обжалуется 5% из общего количества корректировок. Остальные корректировки остаются в силе.
— Так, может, это просто связано с тем, что импортер не готов идти в суд, чтобы доказывать свою правоту? Это судебные издержки и потерянное время. Предполагаю, что кому-то проще махнуть рукой и отказаться от лишней волокиты…
— Я думаю, нет. Это нелогично. Почему одни рукой машут, а другие нет? Если заявленная одним участником таможенная стоимость ниже, чем у другого участника рынка, то это дает первому серьезные конкурентные преимущества, а никто не хочет оставаться за бортом.
— Хорошо, расскажите тогда, почему таможня использует шестой, «резервный» метод определения стоимости товара, если зачастую именно этот фактор оспаривают в судах компании? И, судя по практике, суд становится не на сторону таможни.
— Шестой метод — это тот случай, когда используется информация таможенного органа. Для сравнение используются идентичные, однородные товары. В ходе дополнительной проверки участник внешнеэкономической деятельности вправе предоставить документы по каждому из пяти методов. Если эти документы отвечают требованиям и он их предоставляет, то таможенный орган использует их друг за другом: от первого к пятому. Но, как правило, даже по первому методу (цене сделки) импортер не может предоставить документы в полном объеме.
— Получается, если цену сделки оспорили, то предприниматель должен предоставить на таможне документы, подтверждающие ввоз подобных товаров другими компаниями?
— Да, но это практически невозможно. Каждый контракт уникален. Не может быть у участника документов, подтверждающих ввоз идентичных, однородных товаров другими участниками. Поэтому и используется шестой метод, основанный на нашей информации — по нашей базе уже заключенных сделок. Но по сути за основу берется либо второй метод (идентичные товары), либо третий (однородные).
— Тогда как так получается, что для ввозимого из Китая товара таможенный орган применяет стоимость аналогичного товара, привезенного из Европы?
— Я таких примеров не знаю. Есть конкретные требования для товара, который берется за аналог. Этот товар должен быть идентичным, той же марки, ввозиться по сходным условиям, в таком же количестве и из идентичной страны. Первое железное правило — берется аналог из страны происхождения товара.
— И все-таки такие случаи есть.
— Мы эту негативную практику изучаем. По таким основаниям корректировки, как неправильный подбор аналогов, у нас менее 2%. Всё остальное — различные взгляды суда и таможенных органов на предоставленные документы.
— Если это так, то почему таможенные органы сами отменяют оспариваемые решения по корректировке стоимости товаров еще до окончания рассмотрения дела в суде?
— В период, пока происходит обжалование в суде (и даже до этого), мы сами проводим проверку и порой видим, что корректировка таможенной стоимости проведена не совсем законно. Тогда мы отменяем свое решение. У нас есть функциональный отдел, который отвечает за корректировку таможенной стоимости. В его обязанности включается и контроль за теми действиями, которые совершают сотрудники таможни.
— Какие-то санкции к сотрудникам, которые неправомерно завысили стоимость ввозимых товаров, применяются?
— Все такие случаи мы лично обсуждаем в моем кабинете. Сотрудники объясняют свое видение ситуации, а функциональное подразделение объясняет, что было сделано не так. Для меня важно, чтобы такие нарушения в дальнейшем не повторялись. Инспектор на посту не всегда знает негативную судебную практику, он исходит только из документов, которые у него есть. Мы делаем все, чтобы потом можно было отстоять свою позицию в судах. Если это невозможно, то лучше не корректировать стоимость вообще.
— Если начистоту, у вас же есть нормы по сбору налогов. Не получается, что на таможне специально увеличивают стоимость товаров, чтобы выполнить план?
— Конечно, у нас устанавливается контрольное задание для каждого таможенного органа. Для Уральского таможенного управления, например, оно было установлено по нашему прогнозу, то есть цифры, которые мы предсказали сами, а значит — «гнать план» нужды нет. Что касается суммы, получаемой от корректировки стоимости товара, то в общем плане она составляет менее 2%. То есть для нас непринципиальна.
Мы находимся в сложной действительности. Никто не отменял фискальной функции. До 2014 г. таможенная служба собирала более 50% доходов; после того как часть наших нефтегазовых доходов была передана в налоговый орган, мы собираем 40%. То есть 40% зарплат льготников собирает таможенная служба. На нас лежит задача по собираемости бюджета. Чем меньше таможенная стоимость, тем меньше поступления в бюджет.
— Вы сказали, что в судах обжалуется не более 5% случаев корректировки стоимости ввозимых товаров, то есть остальные платят, тем самым признавая, что их указанная цена ниже реальной. Приведите пример, когда стоимость товаров снижали, что называется, в наглую.
— В основном это касается товаров народного потребления. Например, ввозят китайскую одежду и обувь. Заявленная таможенная стоимость женских туфель из кожзама — 48 руб. По минимальной оптовой цене она в десять раз дороже. Мы принимаем стоимость 153 руб. А если бы мы использовали не такой же китайский аналог, а европейский бренд, то за единицу ввозимого товара пришлось бы заплатить 1640 руб.
Еще один пример: сейчас проводится экспертиза по ввозимому товару — предметы искусства. Это антикварная мебель и вазы из Франции. Так таможенная стоимость ваз, указанная в декларации, 5 тыс. руб. На сайте последующей продажи стоит сумма 80 тыс. руб.
— Какова динамика занижения стоимости товаров? Стали ли предприниматели чаще подделывать суммы в декларациях, чтобы в кризис платить меньше налогов?
— Урал, слава богу, промышленный регион. А это значит — крупные участники внешнеэкономической деятельности. Таким участникам занижать стоимость нет смысла. Есть прозрачная бухгалтерия, есть внутренний и внешний аудит. Доля платежей от таких холдингов достигает 50% по региону. Это изначально добропорядочные налогоплательщики, им не нужно убегать и прятаться, как фирмам-однодневкам. Если у нас есть вопросы, то можно выйти на производство, посмотреть бухгалтерию.
— Может, проще отдать сбор налогов на ввозимый товар на откуп Налоговой службе, а не убиваться потом по поводу корректировки стоимости и поиска нарушителей?
— Не все так просто. Вот компания ввезла товар, а потом на пути возникают несколько организаций-прокладок. Как правило, это индивидуальные предприниматели, которые сидят на упрощенной системе налогообложения и платят налоги с оборота — то есть нулевые. Если мы не будем контролировать стоимость ввозимого товара — и потребитель получит накрутку цены от перепродажи, и бюджет не получит налогов.
Чего бы мне хотелось — это чтобы в данном случае мы были по одну сторону с потребителем. Чтобы потребитель понимал, для чего мы это делаем, а не думал, что мы увеличиваем стоимость товаров, которые потом идут в реализацию. Товар пойдет по определенной цене вне зависимости от таможенных сборов, это условие рынка. А сколько налогов с этого заплатят и сколько получит пенсионер, учитель и медик — это наш вопрос.
— Дело, скорее, не в конечном потребители, а в «закошмаривании» малого бизнеса…
— Я бы разделял малый бизнес, который производит конечный продукт, и малый бизнес, который существует в виде прокладок, созданных только для того, чтобы уйти от налогов. Бизнес — это дело, оно должно в чем-то выражаться. А когда это просто деньги, выведенные из оборота, это не дело, а отчасти преступление.